Геннадий Прокопьевич Кочуров родился 18 июня 1947 года.

Обучался в Одесской Духовной семинарии, где 29 декабря 1974 года был рукоположен в сан диакона, а через год в сан пресвитера.

С 1976 года он нес пастырское служение в Вятской епархии, был настоятелем Троицкого храма села Волково, штатным священником Серафимовского собора и Михаило-Архангельского храма города Кирова, а также Троицкой церкви села Кстинино, в 90-е годы по благословению митрополита Хрисанфа возглавлял Великорецкий крестный ход, руководил православной религиозной группой села Талица Фаленского района Кировской области.

28 ноября 1999 года протоиерей Геннадий Кочуров принял монашеский постриг с наречением имени Матфей, в честь св. апостола и евангелиста Матфея. Был выведен за штат Вятской епархии 17 августа 2010 года по состоянию здоровья.

5 января 2012 года иеромонах Матфей (Кочуров) был пострижен в великую схиму с именем Геннадий, в честь свт. Геннадия, архиепископа Новгородского.

Ревностный пастырь, он был мудрым, добрым духовным учителем для прихожан.

Отец Геннадий возобновитель Крестных ходов:

Никульчинского (именно он убедил Владыку Хрисанфа, возобновить Крестный ход из Волково в Никульчино, он лично обследовал и проложил маршрут следования).

Великорецкого (именно при нем сложились традиции и стоянки Крестного хода)

Скончался в понедельник, 26 августа 2019 года, на 72 году жизни отошел ко Господу.

В среду, 28 августа 2019 года, в праздник Успения Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, в Серафимовском соборе города Кирова состоялось отпевание новопреставленного схииеромонаха Геннадия (Кочурова).

Дополнения

Сын отца Геннадия — священник Александр Кочуров служит в Московской епархии.

Ссылки на его слова и труды

1.  На берегу Великой увидел я такую сценку… Стоят рядышком: священник в холщовой рясе, под его рукой девочка, в холщовой же рубахе до пят, и с ними мужик со сплющенным, боксерским носом, русыми волосами и глазами ребенка, такими же удивленными. Оказалось, это отец Геннадий Кочуров — священник, что привел сюда ход, его дочка и замечательный русский писатель Владимир Крупин. На одном из привалов мне удалось с отцом Геннадием поговорить. Этот ход, он считает, у него третий. На самом деле, как считать? В 91-м с полдороги вернулся, беспорядку было много, не выдержал. В 92-м, впервые с двадцатых годов, пошли с фонарем, с крестом, напрестольными иконами. Думали отправиться одним приходом, но народу все прибывало, как-то проведали.“В следующих двух ходах я не участвовал, — говорит отец Геннадий, — матушка была больна. А последние годы милостью Божией хожу.

   Идем мы не своей силой, не своей волей, а помощью святителя Николая, как он благоволит, так идем. В первый ход ни капли дождя не было. Мы договорились, что нас будут ждать возле Никольского храма. И чем более спешили, тем больше и больше запаздывали. И мы между собой все переговаривались, в чем причина, где мы могли задержаться? Нигде, вроде, не задерживались, везде спешили, и все равно опоздали. А в грязь другой раз шли, по бездорожью, и приходили с опережением графика. То есть через это святитель Николай нас вразумляет, что идем мы не своими силами, а благодатью Божией.

   Сами видите, какая обстановка, пришли, упали, встали пошли, не до разговоров. Многие, кто раньше ходил, даже дороги не запомнили, почему, — потому что даже не видели, где идут, смотрят себе под ноги, молятся, идут и ничего вокруг не видят…”

   Батюшка помолчал, вздохнул, потом признался:

   “Почему ходить-то начал. Был грех. В восьмидесятые годы такое сложилось мнение… о ходе. Кто ходил, их гоняли по лесам с собаками, с пистолетами, стреляли, в машины садили, и как-то раз я сказал прихожанам, что не надо раздражать власти. Потом я покаялся. И чтобы как-то себя реабилитировать, пошел вот. Тогда, в 91-м, еще не разрешалось, но уже не запрещалось.

   Как-то вот не сразу до меня дошло, что этот ход значит. Я не запретов боялся. Запрещалось тогда говорить проповеди о воспитании детей, крестить без переписи, без родителей. Все равно я говорил проповеди, крестил без отца, без матери, без документов. Думал, что если уполномоченный пригласит и спросит, то отвечу, что человек, если я его не окрещу, то он потом пред Богом предстанет, и скажет: “Я приходил к батюшке, он мне отказал”, — и я за его душу буду отвечать. И знаешь, ни разу никто меня не остановил, не упрекнул. Потом я, правда, за штатом все-таки побывал три с половиной года. А когда снова начал служить, уполномоченный меня вызвал и так сказал: “Как служил, так и служи”.

   То есть я хочу сказать, когда не боишься, не трогают. А когда замечают колебания, тогда начинают давить. А что пугать, если не пугается. Было только предложение от органов, мол, сведения поставляй. Начали намекать, что я от них завишу больше, чем думаю. А я ответил: “Если Бог со мной, то вы мне не страшны, а если Он от меня откажется, то тогда я вам не буду нужен”.

   — За что за штат-то вас отправили, отец Геннадий?

   — Крестил с полным погружением, как положено, и раздевал всех, невзирая на пол, чин, возраст. Мне это поставили в вину. Что раздеваешь, жены мало? Народ проповедями пугаешь, что жизнь коротка, талдычишь, что впереди вечность, что есть ад. Мне это вменили в запугивание. Но ничего, сейчас вот снова служу и крещу как крестил. Кто понимает, к нам едет”.

   — Приход у вас большой, батюшка?

   — Маленький. По субботам иной раз одни дети мои и стоят, их у меня восемь. В воскресенье человек пятнадцать подходит.

   — А как детей зовут?

   — По порядку?

   — По порядку.

   — Елена, Татьяна, Ирина, Екатерина, Илья, Иоанн, Александр, Мария.

   — Чем же вы кормитесь?

   — Знаешь, прошлой год у нас был мешок картошки, и вот этот мешок мы ели всю зиму… Вот едим, едим, едим, останется вот столько картошки — и кто-нибудь обязательно привезет. С полведра, ведро… И так всю зиму. Все, что выращиваем сами, сгнивает, мерзнет. Мы съедаем от силы килограмм 30-20 своей картошки. Господь не благословляет. Я тебя, дескать, кормлю, а твое дело служить, а мы по безумию своему все равно садим. Вот опять посадили. Но все сгниет, или замерзнет”.

   * * *

   Храм у него стоит в замечательном месте, селе Волково — там было первое поселение новгородцев на вятской земле. С него и началось заселение этих краев. Как и в Великорецком, в Волково ныне безлюдно. Отхлынул народ от святынь. Люди забыли, а Бог помнит, — думаю я, глядя на отца Геннадия. Мы с ним долго говорили, почти час. Я заметил, что он совершенно не умеет лгать. Черта, которая в чистом виде у людей почти не встречается. Совершенно детская душа у человека. Поближе к Кирову, в селе Медяны, меня подозвал мужик, глядевший с сыном на ход из-за забора. Протянул десять тысяч, чтобы я ими распорядился на свое усмотрение. Я деньги повертел, повертел в руках, а потом отцу Геннадию отдал:

   — Что это? — покраснел он.

   — Батюшке на угощение.

   Он покраснел еще гуще. Поблагодарил. Было ясно, что при его бедности -это немало. Сельские батюшки. Видит Господь ваши мучения и вашу веру. И мы видим.  Далее

2. Предыдущий настоятель протоиерей Геннадий Кочуров (сейчас схиеромонах Геннадий) много чего здесь преуспел, храм мне достался готовый к богослужению, далее